хоть кого-то из УЖОСов — после того как они ели и шутили вместе с ним; УЖОСов, которые не разбирались в физиологии и считали всех людей, кроме Врага, полубогами? Поверят ли они ему, если он попытается принять командование?)
Он видел, как Бреннер кусает нижнюю губу.
— Я собираюсь капитулировать, — сказал наконец представитель БСС. Совсем рядом с КП взорвалась мина или, может, реактивный снаряд, но Бреннер как будто не заметил этого. В его голосе слышалась удивлённая, неуверенная нота — словно он всё ещё пытался свыкнуться с этой мыслью.
— Сэр… — начал было 2900-й.
— Я запрещаю вам обсуждать мои приказы, — оборвал его Бреннер. Теперь он говорил решительнее. — Но я попрошу их на этот раз сделать исключение, взводный. Не делать, — его голос слегка дрогнул, — того, что они обычно делают… с не-людьми.
— Не в этом дело, — бесстрастно возразил 2900-й. — Дело в самой сдаче. Мы готовы умереть, сэр, — но мы хотим умереть, сражаясь.
Один из раненых застонал, и 2910-й подумал, что тот, наверное, тоже сейчас подслушивал.
Самообладание Бреннера лопнуло:
— Вы умрёте так, чёрт возьми, как я вам прикажу!
— Погодите, — 2910-му было неожиданно трудно говорить, но он всё же смог привлечь их внимание. — 2900-й, мистер Бреннер ещё фактически не отдал вам приказа о сдаче, и вы нужны на передовой. Сейчас идите и позвольте мне поговорить с ним. — Увидев, что взводный УЖОС колеблется, 2910-й добавил: — Если понадобится, он свяжется с вами по шлемофону; а сейчас идите и сражайтесь!
2900-й резко повернулся и, пригнувшись, выскользнул в узкую дверь бункера. Поражённый Бреннер спросил:
— Что это такое, 2910-й? Что вам взбрело в голову?!
2910-й попытался встать, но оказался слишком слаб для этого.
— Подойдите, мистер Бреннер, — попросил он. Сотрудник БСС не шевельнулся, и тогда он добавил: — Я знаю, как выбраться.
— По джунглям? — голос Бреннера дрожал, но был полон сарказма. — Бред!
Но всё-таки он подошёл. Бреннер склонился над носилками, и не успел он восстановить равновесие, как 2910-й притянул его вниз.
— Что вы делаете?!
— Разве не видно? То, что вы чувствуете у себя на шее — это остриё моего траншейного ножа.
Бреннер пытался сопротивляться, но сдался, когда усилилось давление на нож.
— Вы… не можете… так… делать.
— Могу. Потому что я не УЖОС. Я человек, Бреннер, и очень важно, чтобы вы уяснили для себя это. — Он скорее ощутил, чем увидел, недоверие на лице Бреннера. — Я репортёр, и два года назад, когда эта группа УЖОСов была готова к активации, я был внедрён в неё. Я тренировался вместе с ними, потом я воевал вместе с ними, а если вы читали нужный журнал, то, должно быть, видели некоторые из отправленных мной историй. И поскольку вы тоже штатский и не больше моего имеете право тут распоряжаться, я принимаю командование.
Он почувствовал, как Бреннер сглотнул.
— Эти репортажи были фальшивками — это трюк, чтобы добиться общественного признания УЖОСов. Даже в Вашингтоне каждый в СБС знает о них.
Смеяться было больно, но 2910-й засмеялся.
— Тогда как вы объясните тот очевидный факт, что я приставил нож к вашему горлу, мистер Бреннер?
БССовца трясло.
— Вы что, не понимаете, 2910-й? Ни одному человеку не под силу жить жизнью УЖОСа — бежать много миль подряд, не чувствуя усталости, спать только пару часов в сутки, — и прочее — поэтому мы поступили проще. Поверьте, 2910-й, я в курсе. Меня проинструктировали перед отправкой в этот лагерь, и я всё про вас знаю, 2910-й.
— О чём это вы?
— Чёрт возьми, да отпустите же меня… Вы — УЖОС и не можете так обращаться с человеком. — Бреннер поморщился, когда нож плотнее прижался к его горлу, затем выпалил: — Они не могли сделать репортёра УЖОСом, поэтому они взяли УЖОСа. Они взяли вас, 2910-й, и сделали из вас репортёра. Они внедрили все воспоминания настоящего человека в ваш мозг в то же время, когда прогоняли стандартные плёнки с записями инстинктов. Они, если вам нравится такое выражение, вдохнули в вас душу… но вы всё равно УЖОС.
— Они наверняка придумали эту легенду для моего прикрытия, Бреннер. Это то, что вам сказали, чтобы вы не донесли на меня или не попытались деактивировать, когда я делал что-то не так, как остальные. Я человек.
— Вы не можете им быть.
— Уж поверьте мне, Бреннер, — человек способен на многое. Вы просто не пробовали.
— Говорю же вам…
— Снимите бинт с моей ноги.
— Что?!
Он опять нажал остриём.
— Бинт. Снимите его.
Когда это было сделано, он велел:
— Теперь раздвиньте края раны.
Пальцы Бреннера дрожали, но он подчинился.
— Ну? Видите кость? Можете сунуться и глубже, если надо. Так как?
Бреннер вывернул шею и закатил глаза, чтобы взглянуть прямо в лицо 2910-му.
— Там нержавеющая сталь.
2910-й опустил взгляд и на дне расселины кровоточащей плоти увидел блеск металла; нож легко и без сопротивления, двигаясь словно сам по себе, скользнул в горло Бреннера. Перед тем как вложить клинок в ножны, 2910-й вытер его о рукав мертвеца.
Когда десять минут спустя 2900-й вернулся на КП, он не сказал ничего; но по его глазам 2910-й понял, что тот понял. Не поднимаясь с носилок, он объявил:
— Вся полнота командования теперь у тебя.
2900-й снова взглянул на труп Бреннера. Помолчав секунду, он медленно проговорил:
— Он был тоже вроде Врага, верно? Потому что хотел сдаться, а лейтенант Кайл, тот никогда не пошёл бы на это.
— Верно. Вроде Врага.
— Только пока он был жив, я не мог так об этом подумать. — 2900-й задумчиво посмотрел на него. — Знаешь, есть у тебя что-то такое, 2910-й. Искра какая-то. Что-то такое, чего у нас нет. — Он задумчиво потёр подбородок огромной пятернёй. — Поэтому я и поставил тебя командовать отделением; поэтому, и чтобы освободить тебя от кое-каких работ — потому что иногда ты, похоже, не мог справиться. Но у тебя есть эта искра, так или иначе.
— Я знаю, — ответил 2910-й. — Что там у вас, снаружи?
— Пока ещё держимся. Ты как себя чувствуешь?
— Голова кружится. Когда я смотрю, всё здесь какая-то чернота по бокам окружает. Слушай, прежде чем уйдёшь — можешь мне ответить на один вопрос? Если сумеешь?
— Конечно.
— Если человек сильно ломает ногу — кажется, это называется «сложный спиральный перелом», возможно ли такое, чтобы люди-врачи удалили участок кости и заменили его металлом?
— Не знаю,
